ЕЭК в СМИ

​Председатель Коллегии Евразийской экономической комиссии о прошлом, настоящем и будущем Евразийского экономического союза.​ Кор.: Хотя первоочередной задачей ЕАЭС является стимулирование внутрирегиональной торговли, некоторые государства-члены Союза не желают  расширять свои торговые связи с другими государствами-членами ЕАЭС. Свидетельством данного противодействия было общее снижение объемов торговли между Казахстаном и другими государствами-членами ЕАЭС непосредственно после присоединения Казахстана к Таможенному союзу. Чем, по Вашему мнению, объясняется нежелание некоторых государств-членов, например Казахстана, сосредоточиться на внутрирегиональной торговле, и насколько ЕАЭС преуспел в расширении внутрирегионального торгового партнерства? Тигран Саркисян: Чтобы ответить на Ваш вопрос, для начала мы должны понять, как именно Вы оценивали это нежелание. Мы можем оценить желания государств-членов на уровне президентов, парламентов и министров, судя по их высказываниям. Но я не встречал в публичном пространстве  заявлений о нежелании Казахстана расширять взаимную торговлю. Я не могу теоретизировать на тему желания, но могу пояснить, что происходит в рамках нашего Союза. В 2015-2016 гг. объем взаимной торговли сократился более чем на 20 процентов из-за снижения цен на нефть и газ.  Очевидно, что падение цен на нефть и газ вызвано внешними факторами. Поэтому мы не можем спекулировать на том, что это произошло в Евразийском экономическом союзе и делать вывод о том, что сокращение взаимной торговли было вызвано внутренними евразийскими факторами. Сейчас же,  в 2017 году, мы наблюдаем, что спад во взаимной торговле преодолен, и все государства-члены ЕАЭС показали положительный рост ВВП и увеличение объемов внутрирегиональной торговли. В 2017 году мы наблюдали почти 30-процентный рост взаимной торговли, а также 30-процентный рост торговли с третьими странами. В ближайшей перспективе  мы также прогнозируем большой потенциал для роста ВВП и взаимной торговли. Для стимулирования роста взаимной торговли мы продолжаем работать  над устранением препятствий в рамках ЕАЭС. Мы выявили  185 препятствий и уже достигли консенсуса по устранению 61 из них. Мы опубликовали «Белую книгу». С 2016 года уже устранили 10 основных торговых барьеров, а более 30 процентов решений Евразийского экономического союза было связано с работой по устранению препятствий. Многие западные критики Евразийского экономического союза утверждали, что ЕАЭС – прежде всего политический проект с целью укрепления гегемонии России в регионе СНГ. Как может ЕАЭС способствовать тому, чтобы небольшие страны не становились объектом влияния российских интересов, а сам ЕАЭС не страдал  от недостатка демократии, что когда-то помешало повышению эффективности Европейского союза? В Евразийской  экономической комиссии предпринят ряд мер для  того, чтобы быть уверенными, что небольшие страны, такие как, например, Армения и Кыргызстан, могут влиять на процесс принятия решений. Все государства-члены ЕАЭС равно представлены  в органах Союза. Армения и Кыргызстан представлены таким же числом министров, как Россия, Казахстан и Беларусь. Процесс принятия решений в ЕАЭС происходит на основе консенсуса. Малые государства-члены имеют право блокировать решения, которые не отвечают их интересам, и также могут оказывать влияние на политику, вырабатываемую более крупными странами. Создание ЕАЭС расширило экономическое влияние небольших стран, поскольку эти страны теперь оказывают влияние на решения, которые принимаются  и распространяются на население численностью 180 миллионов человек. Россия приветствовала такой подход, и решение делегировать принятие решений по экономическим вопросам наднациональным органам имело целью именно сохранение суверенитета меньших государств. Евразийский экономический союз попытался расширить свое экономическое влияние за пределы региона СНГ посредством создания сети соглашений о свободной торговле и проведения обсуждений с различными странами мира о членстве в ЕАЭС.  Как Вы думаете, будет ли Россия приветствовать вступление крупных государств, не являющихся членами СНГ, таких как, например, Турция, в ЕАЭС, даже если это членство ослабит влияние Москвы на данную организацию? И как ЕАЭС убеждает союзников США и государства, являющиеся членами ЕС, заключать соглашения о свободной торговле с данной организацией, если заключение пакта о свободной торговле с ЕАЭС может иметь значительные негативные последствия в дипломатической сфере? ЕАЭС проводит переговоры по соглашениям о свободной торговле с теми странами, которые к нам обращаются. Такое желание изъявили многие. Президенты пяти стран, входящих в ЕАЭС, на консенсусной основе  определяют приоритеты по ведению нами переговоров  о зоне свободной торговли. Любое государство-член может заблокировать решение по торговому соглашению. До принятия таких решений мы тщательно оцениваем их экономические последствия, насколько выгодным будет заключение такого соглашения. В настоящее время мы уже заключили соглашение о зоне свободной торговли с Вьетнамом. Президенты наделили нас полномочиями также вести переговоры о зоне свободной торговли с шестью другими странами, среди которых – Египет, Израиль, Индия, Иран, Сербия и Сингапур. Мы также планируем подписать торгово-экономическое соглашение с Китаем.* Я хотел бы подчеркнуть, что соглашения о свободной торговле – не единственный инструмент, при помощи которого мы расширяем свое международное присутствие. У нас имеются меморандумы, подписанные с девятью другими странами: с Грецией, Монголией, Молдовой, Чили, Перу, Сингапуром, Камбоджей, Иорданией и Марокко. Мы готовы подписать меморандумы с Бангладеш, Кубой, Таиландом и рядом других стран. Около 50 стран по всему миру желают сотрудничать с ЕАЭС, а некоторые поднимают  вопрос о присоединении к нашему Союзу. ЕАЭС – это чисто экономическое образование, и решения принимаются исключительно из экономической целесообразности. К сожалению, отсутствие диалога между ЕАЭС и Европейским союзом приводит к тому, что договоренности между  нами и странами-членами ЕС не могут быть оформлены договорами, однако европейский  бизнес работает с нами на национальном уровне. Мы активно вовлечены в бизнес-диалог  с компаниями Соединенных Штатов Америки, Германии, Италии и Греции. Предприниматели  этих стран заинтересованы в нашей деятельности. Нежелание ЕС  сотрудничать с нами влияет на географию наших международных торговых связей, и вследствие этого ЕАЭС сделал акцент на укреплении связей с Азиатско-Тихоокеанским регионом. В 2016 году увеличение объемов торговли со странами Азиатско-Тихоокеанского региона компенсировало соответствующее снижение объемов торговли с ЕС, и теперь доля нашего импорта из стран Азиатско-Тихоокеанского региона выше, чем доля  импорта из ЕС. Интересно, что желание бизнеса не совпадает с волей политиков. Эту ситуацию мы обсуждали на Петербургском экономическом форуме в течение последних двух лет. Бизнес-сообщества ЕАЭС и ЕС заинтересованы в расширении сотрудничества, но тренд пока идет в ином направлении. Начиная с середины 1990-х годов сохранение открытых границ в регионе СНГ являлось центральным вопросом переговоров по созданию Таможенного союза в Евразии. Некоторые страны, например Казахстан, не желали в полной мере проводить в жизнь данную политику открытых границ, будучи обеспокоенными [возможным] передвижением террористических групп и незаконным оборотом наркотических средств внутри ЕАЭС. Как ЕАЭС удалось убедить государства-члены в полной мере соблюдать политику открытых границ и преодолеть разногласия по поводу границ? Прежде всего, необходимо разделить вопросы границ и таможни, таможенных границ. Евразийский экономический союз как экономическая организация работает в рамках таможенных вопросов, то есть физического  перемещения товаров через границы. Угрозы терроризма и незаконного оборота наркотиков, о которых Вы упомянули, были и есть, но это вопросы безопасности, которые обсуждаются в рамках Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Кроме того, я хотел бы отметить, что все большую проблему начинает представлять собой цифровая безопасность. Думаю, цифровую безопасность нельзя противопоставлять другим проблемам, связанным с безопасностью. Необходимо находить решения. И в этом отношении мы не отличаемся от Евросоюза. ЕАЭС проявил интерес к углублению сотрудничества с Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС) и экономическим проектам под эгидой Китая, таким как «Один пояс – один путь» и «Новый шелковый путь». Как ЕАЭС обеспечивает отсутствие разногласий между своей сферой компетенции и проектом «Один пояс – один путь»? И видит ли ЕАЭС угрозу в растущем влиянии Китая в Центральной Азии? Существование наднационального диалога между ЕАЭС и Китаем не отменяет двусторонние связи между Китаем и государствами-членами [ЕАЭС]. Мы вели переговоры с Китаем, основываясь на полномочиях и сфере компетенции, которые были определены для нас президентами. Иные вопросы, не вошедшие в нашу сферу компетенции, являются темой для переговоров на национальном уровне. Целью экономического сотрудничества между ЕАЭС и Китаем является соблюдение экономических интересов ЕАЭС. Китайские политики практикуют такой же подход. Поэтому мы не видим в Китае угрозы. У Китая и ЕАЭС много точек соприкосновения  и  общих интересов. Например, все мы полагаем, что гармонизация стандартов будет стимулировать деловое сотрудничество и устранит бюрократические преграды. Естественно, мы будем принимать решения, отражающие наш интерес. И данный вопрос не относится исключительно к Китаю, если вернуться к Вашему предыдущему вопросу о влиянии больших стран на малые государства. Торговые партнерства, созданные между государствами-членами ЕАЭС и Китаем, напоминают те партнерства, которые создают США со своими соседями и меньшими странами. Самюэль Рамани * Примечание  В октябре 2017 года, после того, как было взято это интервью, Евразийский экономический союз и Китай объявили о завершении переговоров по содержанию Соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве. Справка Самюэль Рамани имеет ученую степень доктора философских наук в области международных отношений Колледжа св. Антония Оксфордского университета. Он – журналист и регулярно пишет материалы для изданий «Washington Post», «Huffington Post» и др.  Источник "The Diplomat magazine"​​