Навіны

Міністр па гандлі Еўразійскай эканамічнай камісіі Вераніка Нікішына ў інтэрв'ю RNS расказала аб падрыхтоўцы праекта «Вялікая Еўразія», кантактах з Еўрасаюзам і гандлёвай вайне з Украінай. ​Министр по торговле Евразийской экономической комиссии Вероника Никишина в интервью RNS рассказала о подготовке проекта «Большая Евразия», контактах с Евросоюзом и торговой войне с Украиной.В свете антироссийских санкций, насколько сейчас жизнеспособна идея создания зоны свободной торговли от Владивостока до Лиссабона? Сейчас официальных контактов между наднациональными органами ЕАЭС и Евросоюза нет, и причиной этому — нежелание ЕС вступать в такие официальные переговоры. Нам же кажется очень важным формировать подобное континентальное партнерство не только с участием наших азиатских партнеров, которые проявляют большой интерес, но и вплетая в это партнерство наших европейских коллег. Как только европейские партнеры будут к этому готовы, мы такие переговоры начнем. На саммите «Россия — АСЕАН» в Сочи прозвучала идея создания зоны свободной торговли между странами ЕАЭС, АСЕАН и ШОС. Получено ли согласие от Китая на создание такой зоны? От Китая давно исходят инициативы по заключению соглашений о свободной торговле, как в двустороннем режиме, так и на пространстве ШОС. Но экономики стран ЕАЭС пока объективно не готовы к режиму свободной торговли с Китаем; по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Мы сейчас говорим о создании с Китаем всеобъемлющего торгово-экономического партнерства, соглашения по широкой повестке с выходом на более углубленные договоренности в нетарифной сфере и в части упрощения взаимной торговли. Вопрос пошлин и тарифов через какое-то время будет обсуждаться, но пока говорить об этом рано. Когда может быть создано Экономическое континентальное партнерство между ЕАЭС и Шанхайской организацией сотрудничества? Создание континентального экономического партнерства — это, безусловно, правильная идея, в реализацию которой ЕАЭС было бы стратегически целесообразно включаться на возможно более ранних этапах, чтобы с самого начала участвовать в формировании правил игры, а не присоединяться потом к уже практически готовому документу. Вопрос в том, как такое континентальное партнерство можно было бы сформировать. С одной стороны, формально пока ШОС не заявляет о готовности вести переговоры с ЕАЭС о межблоковом взаимодействии. С другой, на сегодня пять из шести действующих стран — членов ШОС либо входят в ЕАЭС, либо имеют с нашими странами соглашения о свободной торговле. И если говорить о партнерстве именно как о зоне свободной торговли, это означает распространение такого режима на торговлю ЕАЭС с КНР, а к этому, как я уже сказала, наши экономики сегодня пока не готовы. Кроме того, поскольку ряд стран региона одновременно участвуют в разных партнерствах, с которыми мы хотим выстраивать отношения, и в ШОС, и в АСЕАН, получается очень переплетающаяся конструкция. Нашей стратегической задачей является формирование партнерства от Юго-Восточной Азии до Европы. То есть строительство Большой Евразии, или Евразийского континентального партнерства, — можно назвать это и так. Но мы видим, что более реалистичным и более выгодным для ЕАЭС будет выстраивать такое партнерство через сеть двусторонних соглашений союза с ключевыми партнерами, которые участвуют в этих объединениях. Например, Соглашение о свободной торговле с Вьетнамом, которое должно заработать к осени этого года, открывает для наших стран выход на рынок АСЕАН и создает своеобразную точку входа и в Тихоокеанское партнерство. А кроме Вьетнама какие еще страны этого региона хотели бы создать зону свободной торговли с ЕАЭС? Сингапур, например. Буквально на днях к нам поступило очередное обращение министра торговли и индустрии Сингапура Ко По Куна, подтверждающее намерение заключить всеобъемлющее соглашение о свободной торговле с ЕАЭС. Активности сингапурских коллег можно позавидовать. Насколько нам известно, господин Ко По Кун в последнее время встретился с министрами всех пяти стран ЕАЭС и все они ему подтвердили готовность выйти на заключение соглашения о свободной торговле. Сбалансированным соглашение о свободной торговле с Сингапуром, с точки зрения выгод, будет, если в него включить не только свободную торговлю товарами, но и услугами и инвестициями. Сегодня переговоры по этим блокам ЗСТ — не компетенция Комиссии, это компетенция национальных органов стран союза. Если мы заключим соглашение и будем вести переговоры только по товарной части, то оно не выгодно Евразийскому союзу, потому что в Сингапуре пошлины и так практически обнулены на те товары, которые мы экспортируем. Но пока мы не видим готовности столиц дать нам мандат на широкую повестку переговоров, включая торговлю услугами и инвестициями. С этим сейчас связана пробуксовка переговоров. Индонезия и Малайзия тоже заявляли о своем интересе в подобном соглашении с союзом. ЕЭК уже получила заявки на создание зон свободной торговли с ними? Нет, таких заявок мы пока не получали. Но, насколько нам известно, этот вопрос обсуждается с правительствами стран ЕАЭС. Когда можно ждать заявок? Это зависит не от нас. У нас уже свыше 40 заявок, на которые мы должны отреагировать. В прошлом году началась подготовка к переговорам по созданию ЗСТ с Южной Кореей, как продвигается эта работа? Действительно, в прошлом году группа ученых из стран ЕАЭС и Республики Корея начала совместное исследование, в ходе которого должна дать рекомендации, в каком формате нашим странам было бы выгоднее всего развивать торгово-экономическое сотрудничество. Буквально на днях пройдет очередная встреча этой группы, и мы планируем в ближайшее время послушать презентацию их исследования. Отталкиваясь от выводов ученых, мы будем принимать решения о запуске своей исследовательской группы — уже с участием экспертов Комиссии и национальных ведомств, — которая обычно предшествует собственно началу переговоров по торговым соглашениям. Может быть, она и не понадобится, и ограничимся уже проделанной работой академиков. Вы говорите, что страны союза не готовы к режиму свободной торговли с КНР. Но в прошлом году главы государств заявили о необходимости сопряжения ЕАЭС и экономического пояса «Шелкового пути». Есть ли уже понимание, в чем может воплотиться такое сопряжение и в какой стадии проработки сейчас вопрос? Мы видим процесс сопряжения как поиск совместных проектов и помощь в их реализации, а также создание благоприятной регуляторики, которая позволит экономикам и бизнесам двух сторон сотрудничать на более интенсивном, качественном уровне. Необходимую регуляторику должно создать соглашение с Китаем о всеобъемлющем партнерстве, переговоры по которому мы в ближайшее время рассчитываем начать. Оно должно создать максимально комфортные условия для бизнеса стран ЕАЭС и Китая. Но это должна быть улица с двусторонним движением: комфортная регуляторика должна создаваться не только для входа китайских товаров на рынок стран ЕАЭС, но и для экспортоориентированных отраслей Евразийского союза на китайском рынке. В мае этого года мы согласовали со столицами директивы на данный трек и рассчитываем в ближайшее время провести первый раунд переговоров по соглашению с китайской стороной. Что касается совместных проектов, мы считаем, что эти проекты должны быть как на территории стран ЕАЭС, так и на территории Китая. Эту работу мы сейчас проводим и планируем к концу года — к декабрьскому саммиту президентов ЕАЭС — доложить о ее результатах. Какие это могут быть проекты? И инфраструктурные, и транспортные, и промышленные. Пока мы находимся в поиске таких проектов. У всех стран Евразийского союза отношения с Китаем строятся на двусторонней основе. Наша задача — найти те кооперационные элементы, которые позволят проектам не конкурировать друг с другом, а иметь свою добавленную стоимость, создавать цепочки добавленной стоимости в этих проектах. В данном случае нужно учиться не конкурировать друг с другом, а кооперироваться друг с другом, формировать производственные цепочки с торговыми партнерами на внешних рынках. Как продвигается работа с Ираном и Индией? В прошлом году были запущены совместные исследовательские группы. Насколько продвинулись эти исследования? Здесь у нас разноскоростная работа. Хотя по Ирану решение провести исследование, насколько такая зона свободной торговли перспективна, было принято позднее, эта работа идет самыми интенсивными темпами. В конце мая прошло первое заседание исследовательской группы, в рамках которого мы практически согласовали итоговый доклад. Хочу сказать, это беспрецедентные темпы. В июне мы рассчитываем согласовать выводы для доклада президентам. С индийскими партнерами идет более размеренная работа. Решение о начале работы группы принято в марте 2015 года. С этого момента эксперты начали изучение торговых режимов наших стран с точки зрения параметров будущего соглашения. Пока нельзя сказать, что мы полностью удовлетворены содержанием доклада рабочей группы, который позволил бы нам приступать к выводам. Не все элементы доклада описаны столь детально, как хотелось бы нашим экспертам. Что именно вам там не нравится? Мы хотели бы более подробно ответить на вопросы по разделам, касающимся регулирования. Регулирование в Индии носит сложный комплексный характер, и чтобы досконально понимать, уровнями каких решений и каких нормативных актов регулируются те или иные вопросы, каким образом происходят изменения тех или иных элементов режима, — для этого нам необходимы дополнительные ответы от индийской стороны. С Ираном сначала планируется создать временную зону. Когда она может появиться? С Ираном у нас идут два параллельных трека. Первый — это совместная исследовательская группа по целесообразности полномасштабного соглашения о свободной торговле, результаты которой мы хотим доложить к следующему Высшему евразийскому экономическому совету в декабре этого года. Параллельно мы проводим неформальные консультации с иранской стороной по временному соглашению, которое охватывало бы небольшой перечень товаров, но позволило бы быстрее получить выгоды от расширения взаимной торговли. На такое соглашение нам также нужен мандат от президентов стран союза, который мы можем получить после того, как представим результаты текущей работы. Поэтому можно рассчитывать, что приступить к переговорам с Ираном мы сможем не ранее следующего года. Когда именно в 2017 году? Мы бы хотели, чтобы это была первая половина следующего года. Неформальные консультации, которые мы проводим в этом году, должны максимально сократить время на формальные переговоры в будущем. Если мы сделаем практически всю домашнюю подготовительную работу, то на сами переговоры уже потребуется не так много времени, и теоретически нам ничто не мешает заключить временное соглашение по некоторой части товаров уже в первой половине 2017 года. Это очень амбициозная задача, но нам она кажется выполнимой при должном уровне поддержки со стороны правительств ЕАЭС. Временная зона свободной торговли с Ираном может перерасти в постоянную до 2020 года? Постоянная ЗСТ будет основана на тех выводах, которые сделает совместная исследовательская группа. Самым непростым, но решаемым вопросом будет определение переходных периодов по чувствительным секторам, сроков и объемов изъятий, которые и сформируют окончательную архитектуру постоянного соглашения о свободной торговле. Если мы договоримся с иранской стороной о согласовании сроков переходных периодов и изъятиях по чувствительным секторам, то тогда теоретически к 2020 году мы на такое соглашение можем выходить. Но еще раз говорю, это будет самый чувствительный, самый сложный блок переговоров. Здесь правильнее было бы исходить из условий, которые надо согласовать, а не дат, к которым надо переговоры закончить. Еще один переговорный трек в портфеле ЕЭК — с Израилем. Недавно состоялась встреча премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху с президентом России Владимиром Путиным. По итогам встречи Владимир Путин сказал журналистам, что уже в этом году будут начаты предметные переговоры по созданию ЗСТ между ЕАЭС и Израилем. В чем сейчас могут быть препятствия? Препятствий никаких нет. Совместная исследовательская группа проанализировала перспективы такого соглашения и представила доклад; его рассмотрели президенты стран союза и приняли решение начать переговоры. Сейчас мы формируем необходимые блоки директив для нашей делегации, согласовываем их с нашими пятью странами союза, и это единственное, что пока немножко затормаживает начало формальных переговоров. Мы бы хотели начать их летом, и я думаю, что у нас для этого есть все основания. С 1 января этого года Россия приостановила действие соглашения о зоне свободной торговли с Украиной. Сократился ли товарооборот других стран ЕАЭС с Украиной? Спад торговли Украины со странами ЕАЭС начался в 2013 году, еще до острого политического кризиса и тем более задолго до того, как режим свободной торговли между Россией и Украиной был приостановлен. За январь — сентябрь 2013 года товарооборот Украины с Белоруссией сократился примерно на 20%, с Казахстаном — на 17%, с Россией — на 15%; в целом по итогам того года торговля стран союза с Украиной сократилась на 14%. Мы связываем сокращение товарооборота не с изменением наших торговых режимов, а с новым торговым режимом Украины и Евросоюза. Изменение торгового режима Украины и даже сигналы о том, что этот режим будет меняться, заставили бизнес спешно переориентировать свои торговые связи. В 2015 году, по сравнению с 2014 в целом по Евразийскому союзу, товарооборот с Украиной упал на 44%, но если сравнивать с 2013 годом, то падение составляет порядка 60%. В I квартале 2016 года товарооборот ЕАЭС с Украиной снизился по сравнению с I кварталом 2015 года на 40%. Но мы бы не стали связывать это падение с приостановлением Россией режима свободной торговли для украинских товаров. Во-первых, этот шаг не означает остановку торговли, а всего лишь прекращает действие нулевых ставок таможенных пошлин. То есть с 1 января этого года украинские товары ввозятся в Россию по тем же ставкам пошлин, что и товары из всех других стран — членов ВТО, из ЕС или Китая например. Во-вторых, снижение торговли с Украиной в начале этого года на десятки процентов характерно практически для всех стран ЕАЭС. Замминистра торговли Украины Наталья Микольская говорила, что страны СНГ могут объявить Украине торговую войну. Торговая война на пороге? Мы не сторонники такой агрессивной риторики. Мы хотим сотрудничать на взаимовыгодных условиях, мы не формируем никаких заявок на торговые войны, это не наша повестка. Мы считаем, что, наоборот, надо говорить о расширении торгово-экономических связей. Не планируется ввести новые антидемпинговые пошлины на ввозимые из Украины товары? На сегодня мы завершили все расследования в отношении украинских товаров, заявки на которые были поданы ранее. Новые заявки к нам пока не поступали, поэтому пока не планируем. Ухудшение наших отношений с Турцией повлияло на торговлю других стран ЕАЭС с Турцией? Статистика, конечно, показывает общее снижение за счет российских санкций в отношении Турции, но другие страны как работали с Турцией, так и работают. Российские покупатели плодоовощной продукции переориентировались на такие страны, как Азербайджан, Египет, Израиль. Иран готов заместить турецкие овощи, наращивает поставки томатов, например. А ограничительные меры в отношении импорта из стран — членов ЕАЭС — это значительная проблема? Каков размер недополученной прибыли? Ограничительные меры против импорта из стран ЕАЭС — это действительно большая проблема. На сегодня в нашем реестре 138 мер, которые оказывают или потенциально могут ограничивать доступ наших товаров на рынки третьих стран. Это и классические меры защиты рынка — 58 антидемпинговых мер и расследований против наших товаров, 28 защитных и компенсационных мер, и меры технического регулирования, количественного ограничения. Такие ограничения выявлены на рынках 26 стран. Наибольшее число мер среди стран дальнего зарубежья применяют Евросоюз — 23 меры, Индия — 13 мер, США — 11 мер, Индонезия — 10 мер и Турция — девять мер. Среди стран постсоветского пространства основное число ограничительных мер приходится на Украину — 24 меры и Узбекистан — семь мер. В основном ограничения вводятся против металлургической продукции, удобрений и сельхозтоваров. По экспертным оценкам, только в металлургической отрасли из-за действующих мер ущерб составляет порядка $1 млрд в год. На какой стадии проработки сейчас вопрос обнуления пошлин на апельсины? Предлагается обнулить пошлины не только на апельсины, но и на анис и тмин. В ближайшее время этот вопрос будет вынесен на коллегию. Поскольку до января 2017 года у нас действует мораторий на вступление в силу таможенно-тарифных решений, поэтому это решение может вступить в силу не раньше 2 января следующего года. В прошлом году предлагали частично легализовать параллельный импорт для отдельных видов товаров. На какой стадии проработки сейчас этот вопрос? Сейчас в качестве единой нормы установлен региональный принцип исчерпания прав. Для того, чтобы даже на «пилотах» применять международный принцип исчерпания прав, необходимо внести поправки в договор о Евразийском экономическом союзе. Поэтому 13 апреля в Москве Евразийский межправсовет дал распоряжение подготовить проект протокола о дополнении договора союза правовой нормой, которая позволила бы премьер-министрам стран союза консенсусом устанавливать изъятия из регионального принципа в отношении отдельных видов товаров. Сейчас рабочая группа ЕЭК готовит необходимые документы. Могу предположить, что после внесения ею необходимых изменений встанет вопрос о внедрении «пилота» международного принципа изъятия прав на отдельные товары. Это медизделия, лекарства, парфюмерия, автозапчасти и детские товары? Эти товары обсуждались и были в повестке. Перечень товаров еще будет дополнительно обсуждаться, когда для этого будет правовая база. Как вы оцениваете риски снижения качества тех товаров, которые будут ввозить не только правообладатели брендов? От себя могу сказать, что и вне зависимости от перехода на этот принцип исчерпания прав проблема с качеством, например, лекарств существует, и решается она через более современные методы администрирования. Например, насколько мы знаем, обсуждается распространение маркировки на лекарства на российском рынке, что позволит администрировать эти товары и защитить потребителей от фальсификатов. Чтобы защитить интересы всех участников — и производителей, и импортеров, и потребителей, — переход на параллельный импорт, на мой взгляд, обязательно должен быть дополнен дополнительным администрированием. Когда будет определена расширенная номенклатура товаров, которые будут маркироваться? Какие это могут быть группы товаров, обсуждалось ли предложение по маркировке сигарет? Мы сейчас этим в комиссии пока не занимаемся, потому что у нас, к сожалению, пока не заработал «пилот» по маркировке меховых изделий. Киргизия еще не ратифицировала соглашение, и это является юридическим препятствием для того, чтобы пилотный проект заработал по всей территории союза. На добровольной основе этот пилотный проект заработал в России и Белоруссии, сняты большие блоки проблем. Но все же все результаты можно будет проанализировать после распространения проекта на все страны союза. Тогда и начнется обсуждение, на какие еще группы товаров было бы целесообразно распространить маркировку. Кроме создания сети торговых соглашений, что еще делается на уровне ЕАЭС для поддержки отечественных экспортеров? Вы говорили, что может быть создан специальный инструмент по поддержке экспорта. Что это будет за инструмент? Будет ли он как-то взаимодействовать с Российским экспортным центром? Российский экспортный центр — это один из институтов поддержки экспорта, работающих в союзе. Мы же, как наднациональный регулятор, делаем и для РЭЦ, и для других аналогичных институтов новые — общесоюзные — форматы использования классических инструментов экспортной поддержки, например инструменты экспортного страхования и кредитования и международного лизинга. Сейчас совместно с экспортно-кредитными агентствами, центральными банками стран ЕАЭС мы прорабатываем вопрос страховой поддержки экспорта. Речь идет о взаимном признании и принятии в обеспечение банками полисов любого из агентств без привязки к международным рейтингам. При наличии политической воли всех участников процесса, в первую очередь центральных банков стран ЕАЭС, мы хотим договориться о взаимном признании полисов экспортных агентств. В части кредитования экспорта банки развития Белоруссии, Казахстана и России 8 мая прошлого года подписали меморандум о сотрудничестве в инвестиционной и торгово-экономической сферах, а затем и план действий. Позднее к ним присоединился киргизский РСК банк. Ключевой элемент сотрудничества банков развития и комиссии — поиск инвестиционных проектов, в которых существует кооперационная составляющая. Если каждый национальный институт развития поддерживает экспорт национальных проектов, то Совет банков развития будет финансово поддерживать те проекты, в которых будет кооперационная составляющая. В части лизинговой поддержки банки развития и крупнейшие лизинговые компании договорились начать разработку совместных инструментов по финансированию лизинговых операций и снижению валютных рисков по ним. Также они договорились предоставить лизинговым компаниям стран ЕАЭС возможность участвовать в поддержке экспорта банков развития. Когда эти инструменты могут заработать? Они заработают, когда мы получим согласие сторон на изменение национального законодательства. Пока, к сожалению, не все национальные банки готовы к внедрению в свое законодательство наших инициатив. В частности, пока не у всех стран находим понимание в части признания банками полисов страховых агентств. ЦБ поддерживает эти инициативы? Российский ЦБ готов. Мы видим позитивное отношение, но определенные предложения они пока не поддерживают. В первую очередь это касается страховых полисов и той нормы банковского резервирования, которая сейчас в соответствии с переходами на принципы «Базеля» (рекомендации Базельского комитета по банковскому надзору. — RNS) существенно изменила преференции для страховых агентств. Раньше резервирования не требовалось и полис ЭКСАРа был очень востребован. Сейчас он фактически приравнен к любому другому страховому полису и банкам уже невыгодно этими полисами пользоваться. С другой стороны, у ЭКСАРа есть очень хорошая капитализация, которую они могли бы распространить и на кредитно-страховую поддержку проектов стран ЕАЭС. Мы считаем, что в этом вопросе нам важно добиться большей координации между сторонами и сформировать общую политику поддержки экспортеров и на наднациональном уровне, которая должна складываться не только из финансовых инструментов, но и за счет формирования долгосрочной экспортоориентированной политики.